Что такое нео-марксизм?

Неомарксизм – совокупность марксистских и марксистски ориентировочных течений, характеризующихся критическим отношением, как капитализму, так и к «реальному социализму» и его «марксистско-ленинской» идеологии.

Настоящим ядром «неомарксизма» - и в организационно-практическом и в идейно-практическом планах – явилась Франкфуртская школа, которая сложилась в конце 20 – начале 30-х годов на базе Института социальных исследований при университете во Франкфурте-на-Майне. В ее состав вошли М. Хоркхоркхаймер, Т.В. Адорно, Ф. Поллок, Г. Маркузе, Э. Фромм и др. После ВОВ, они продолжили свою работу в Институте, где вокруг них сформировалось новое поколение сторонников «неомарксизма» - А. Шмидт, Ю. Хабермас, А. Валмер и др. Различные варианты этого течения сложились и в других странах – Франции, Италии, США, Англии, Венгрии, Чехословакии и др. Среди «неомарксистов» наиболее популярны имена французов А. Лефевра и Ж.-П. Сартра, американского социолога Р. Миллса, итальянца Э. Пачи, польского ревизиониста Л. Колаковского, главы чешских ревизионистов К. Косика и др. Представителями данной школы был провозглашен курс, направленный на обновление марксизма - течение, ревизующее марксизм-ленинизм. Своего рода классикой «неомарксизма», является книга Г, Лукача «История и классовое сознание»(1923). Кроме данной книги в числе основополагающих «неомарксистских» трудов фигурирует работа К. Корша «Марксизм и философия» (Германия, 1923; М.-Л., 1924). Вышедшие примерно в одно и тоже время, эти книги стали основополагающими для «неомарксизма».

Франкфуртская школа сыграла очень большую – в некоторых отношениях решающую роль, в разработке и распространении «неомарксистского» комплекса идей, чему способствовал отчетливо выраженный «институционный» характер школы1, наличие институтов в качестве базы, журналов, ряда регулярно издаваемых «серий» теоретических работ, единство общей концепции и тд.2 «Неомарксисты» Франкфуртской школы имели едва ли не самые прочные позиции, позволившие им оказать более глубокое воздействие на социально-философскую и литературно-художественную жизнь Западной Германии, чем это удалось их коллегам в других странах.
Идеологи Франкфуртской школы противопоставляют свою теорию подлинного марксизма - советскому марксизму-ленинизму (который, по их мнению, не соответствовал нашему времени, не способен был дать «критику развитого индустриального общества» и придерживался ряда «устаревших догм»).

Первое, что предлагают сделать «неомарксисты» - это отказаться от положения марксизма о всемирно-исторической роли пролетариата в качестве субъекта социалистической революции и могильщика капитализма. Это суждение Маркузе обосновывает тем, что важнейшей особенностью высокоразвитого индустриального общества является восполнение рабочим классом этого общества, в результате манипулирования потребностями и сознанием рабочих масс со стороны господствующих классов. Маркузе выдвинул понятие «одномерного человека» («Одномерный человек». Очерки по идеологии развитого индустриального общества* - книги, где наиболее последовательно и четко были изложены идеи Маркузе) - личности, ориентирующейся на деформированные современным капитализмом потребности, конформиста, утратившего критическое отношение к действительности. При господстве «одномерного сознания» «одномерный человек» этого общества не способен ни выработать, ни даже воспринять то революционное социалистическое сознание, которое, согласно, марксизма-ленинизма, является непременным условием и предпосылкой пролетарской социалистической революции.

Второе – субъектом революции могут стать лишь те, кто еще не стал рабом «одномерного сознания». К ним они относили расовые, национальные и религиозные меньшинства США; критически мыслящую интеллигенцию и студенчество капиталистических стран; отсталые и нищие народные массы «третьего мира».

В-третьих, в соответствие с суждением Маркузе, социальной революции должны предшествовать «революция человека» (его великий отказ участвовать в игре капиталистического потребительского общества, отказ признавать своими те потребности, которые индустриальное общество навязывает всем), отказ от «одномерного сознания», которое навязывается каждому средствами массовой информации, от тех норм господствующей морали, которые интегрируют людей в это общество и, наконец, индивидуальный бунт каждого, кто с помощью понимания подлинного марксизма разгадал коварный, прикрываемый демократическими правилами игры механизм буржуазного господства.

Данные основные идеи, сформулированные особенно четко Г. Маркузе, получили философское и социологическое обоснование в трудах и других теоретиков Франкфуртской школы, которые также утверждали, о извечности непреодолимости противоположности между первично свободным самосознанием индивида и навязанными ему формами общественного сознания, в которых протекает реальное существование его «я». Одним словом, противоположность между человеком и обществом выводится из противоположности между свободным самосознанием «я» и навязанным этому «я» общественным сознанием.

Неомарксисты утверждали, что нашли единственно эффективный – третий путь, между эталитаризмом, потребительским западным обществом и реально существующим социализмом. Для этого, по их мнению, надо покончить с увеличением эталитаризма и больше заниматься морально-политическим просвещением масс в духе идей «неомарксизма». Третий путь неомарксистов, по существу сводится к своего рода моральной и культурной революции, которая упразднила бы разложившуюся идеалистическую систему либерализма и заменила бы ее новой культурно-идеологической надстройкой со здоровой жизнеутверждающей этикой. Такая революция дала бы, на их взгляд, западному обществу новое дыхание. Идеализм подобных соображений предполагал моральное обновление на базе системы производственных отношений, основанных на частной собственности.

Также неомарксисты предполагали, усилить миссионерскую роль католической церкви, для морального и духовного возрождения, в результате чего, должна возродиться сила раннего христианства и западно-европейские народы вновь поднимутся на духовную высоту. В том числе, одной из своих идей они выдвигали учение о «культурной борьбе» или «культурной войне», утверждая, что издревле существует культурная модель общества, которая, начиная с эпохи раннего христианства, уступала место нынешней идеологии, но сейчас эта модель в возрожденном виде, призвана вновь занять свое место в мире.

Неомарксисты призывают народы «не отрезать себя от всеобщего», «повышать богатство человека», «углублять свои собственный гений» и тп.

Развивая свои идеи, неомарксисты пошли по пути социологической редукции и критики всех без исключения общефилософских категорий, включая понятия и законы формальной логики. Философские, общенаучные, формально-логические и тд. понятия, рассматривались ими, как отражение устремления общественных сил, живущих за счет подавления бессознательных влечений индивидов. Они пересматривают противоположность между такими философскими понятиями, как «власть», «авторитет». Во все времена и повсюду, заявляют они, существовала и будет существовать некая «воля к власти» (монархия, диктатура…) и она использует такие орудия подчинения, как господство, язык, философия. Существуют и объекты ее насилия – разного рода люмпены, анархиствующие личности, интеллектуальные дезертиры, в том числе сумасшедшие преступники.

Также неомарксисты пришли к выводу, что вся история человеческой культуры была историей усугубляющегося «сумасшествия» человечества, начавшегося в тот момент, когда индивидуальность противопоставила себя общине. Расколовшееся таким образом общество, противопоставило себя природе, а каждый человеческий индивид начал противопоставлять свое духовное Я собственным телесным влечениям. Так в «Диалектике просвещения» М. Хоркхаймер и Т. В. Адорно, произошел раскол на субъект и объект «Я» и «не-Я», рациональное и иррациональное, сознательное и бессознательное. Линия этого раскола прошла как через каждую личность, так и через всю человеческую культуру, приведя к раздвоению личности и культуры, то есть к психическому заболеванию, своего рода шизофрении. Финалом же этой болезни явился результат, в свете которого раскрылась тайна всей европейской истории, европейской культуры. Таким образом, согласно неомарксистам, история является процессом усугубляющегося безумия – торжеством «помраченного разума».

По мнению неомарксистов, в основе всех исходных, изначальных философских понятий теории познания, лежит механизм овеществления, фетишизации результата всякой человеческой деятельности, в том числе мыслительной и познавательной. Другими словами, то, что философы начиная с античности, принимали и до сих пор принимают за «абсолютное первое», «изначально данное» и тп., всегда раскрывается при правильном подходе, как результат социально обусловленного «овеществления» и связанной с ним «фетишизации».
К идейным источникам Франкфуртской школы, повлиявшим на формирование ее теорий касающихся «неомарксизма», относится фрейдизм. Общие положения фрейдизма или неофрейдизма, сводятся ими к следующему: исторический материализм неспособен дать приемлемое объяснение поведению каждого отдельного человека и поэтому нуждается в дополнении идеями фрейдизма; в подсознательных мотивах поведения человека происходит непрерывная борьба основных инстинктов, например жизнеутверждающего эроса и инстинкта смерти (танатоса), но человек в борьбе с окружающей природной и общественной средой вынужден подавлять, а затем преобразовывать проявление инстинктов, подсознательных мотивов и руководствоваться «принципом реальности»; неограниченное удовлетворение первоначального инстинктивного стремления к наслаждениям опасно для жизни человека в обществе, и поэтому он принужден «принцип удовольствия» подчинить «принципу реальности».1 Изложенный Маркузе «принцип реальности» превращается в условиях «высокоразвитого индустриального общества» в «принцип производительности» или «экономической продуктивности».

Также к теоретическим источникам Франкфуртской школы относится и гегелевская диалектика, или, точнее говоря, ее своеобразная неогегельянская интерпретация (например: работа Г. Маркузе «Онтология Гегеля и основоположение теории историчности», его же книга «Разум и революция. Гегель и возникновение теории общества»; ряд работ Адорно, посвященных философии Гегеля). В данном случае речь шла о субъективно-идеалистической интерпретации диалектики субъекта-объекта и о подмене материалистической диалектики Маркса этой интерпретацией диалектики Гегеля. Затем в противоположность Идеям Маркса и со ссылкой на Гегеля всякое опредмечивание, овеществление человеком своих внутренних «сущностных сил» толковалось, как неизбежное отчуждение. Гегелевское «конкретное отрицание» и диалектико-материалистическое понимание закона отрицания подменялось на взгляд «неомарксистов» более радикальным «абсолютным отрицанием», некой «негативной диалектикой».
К концу 40-х годов, можно сказать, завершается первый период истории Франкфуртской школы и ее «критической теории». В 1953 г. ректором Франкфуртского университета был избран Хоркхаймер, а Адорно возглавил Институт социальных исследований при этом университете. Под руководством Хоркхаймера, Адорно, Поллока начинается складываться второе поколение Франкфуртской школы. В это время в условиях запрета КПГ и преследований любых проявлений марксизма-ленинизма в ФРГ идеи Франкфуртской школы вышли за пределы Института социальных исследований и стали идеологией складывающегося левого студенческого движения.

Среди учеников Хоркхаймкра и Адорно прежде всего следует отметить Албфреда Шмидта, завершившего в 1957-1960 гг. под их руководством докторскую диссертацию «Понятие природы в учении Маркса».2 А. Шмидт пытался дать свою интерпретацию работ молодого Маркса, используя опубликованные в 1953 г. в ГДР подготовительные к «Капиталу» рукописи Маркса 1857-1859 гг. Однако под влиянием работ Корша, Мерло-Понти и Сартра, он вернулся на традиционные, характерные для Франкфуртской школе позиции интерпретации философии Маркса. К началу 70-х годов А. Шмидт, теперь уже профессор философии Франкфуртского университета, специализируется на критике философии Марксизма-ленинизма, став таким образом, своего рода продолжателем «неомарксистской» теории Франкфуртской школы.

Также следует отметить Оскара Негте, являющегося представителем младшего поколения этой школы, который написал свою докторскую диссертацию «Структурные взаимоотношения между социальными учениями Конта и Гегеля», под руководством тех же Хоркхаймкра и Адорно. Ю. Хабермас, хотя и не являлся формально воспитанником франкфуртского Института социальных исследований, обратил на себя внимание своим «Литературным обозрением и философской дискуссии вокруг Маркса и марксизма», где прямо выражал свою солидарность с трактовкой марксизма, которую давали Адорно и другие философы Франкфуртской школы.

В 60-е годы Франкфуртская школа приобретает еще большее влияние, которое в большей степени зависит от прокатившейся в этот период общедемократической волны, по наиболее развитым странам Запада. К середине 60-х годов, «неомарксистское» движение сформировалось в США – как движение за гражданские права и против воины во Вьетнаме, во Франции – против голлизма и за университетскую реформу, в ФРГ – против чрезвычайных законов и за коренную перестройку всей системы образования. И везде крайнюю тенденцию этих движений представляли «новые левые» экстремисты, идеологически осмыслившие свою позицию с помощью той или иной версии «неомарксизма».

«Новые левые» 60-х годов осознавали свои цели и задачи в «неомарксистских» понятиях, но вскоре специализация, главным образом, в области культуры, способствовала тому, что движение «новых левых» быстро встало на рельсы «культурной революции в духе Мао», точнее, революции против культуры.

«Неомарксизм», представший в качестве современной формы новорадикального сознания, акцентировал в культуре Запада целый ряд новых мировоззренческих установок и ценностных комплексов, которые способствовали окончательному формированию важных идеологических процессов.

В религиозно-философской области, он способствовал усилению антирелигиозных антиидеалистических тенденций. В религиозно-этической области, «неомарксизм» способствовал преодлению пуританского ригоризма в сфере взаимоотношений между полами, а также принципов протестанской этики и индивидуального труда и личной ответственности вообще. В общественно-политической области он способствует углублению антибуржуазных и антииндивидуалистических умонастроений.
В отличие от «франкфуртской» версии «неомарксизма», иные его варианты развивающиеся в других странах, не были столь жестко «институционализированны» и не получили такого систематического истолкования, которое обеспечивала Франкфуртская шкрла.

В числе французских «неомарксистов» следует отметить Анри Лефевра, для которого «неомарксизм» был формой перехода от Марксизма-ленинизма к «левому» радикализму.* Также нужно отметить труд Сарта «Критика диалектического разума» (1960), в котором толкование Сартом диалектики, полностью совпадает с лукачевским, изложенным в книгу «История и классовое сознание».

Не были новостью для «неомарксистов» и другие Сартовские идеи, например, идея «целостности» («тотальности») исторической практики, или, как предпочитали говорить в «неомарксистских» кругах «исторического праксиса». Общей для Сарта и «франкфуртцев» оказалась также идея «негативной диалектики», на свой манер развитая у Адорно, особенно в его последней крупной философской работе, которая так и называется «Негативная диалектика» (1966).



Что касается американского «неомарксизма», то ему не удалось достичь такой степени институционализации, какой достигла Франкфуртская школа, Он существовал, как направление развития современной американской общественной жизни.

Одной из наиболее характерных черт американского «неомарксизма», является его четко выраженная социологическая окраска. Этому в немалой степени способствовали Ч. Р. Миллз, А. В. Гаулднер, Л. Левенталь и др.

Американский «неомарксизм» уделяет серьезное внимание проблематике социологии культуры. Об этом свидетельствуют работы едва ли не всех виднейших его представителей. Сюда относится одна из наиболее известных работ Ч. Р. Миллса – «Социологическое воображение», которая представляет собой нечто вроде интеллектуального завещания автора молодым социальным исследователям. В ней содержится не только критический анализ основных направлений в социологической науке, а также позиции Миллса по основным проблемам общественного развития, формируется ряд наиболее важных, по его мнению задач, стоящих как пред обществом в целом, так и перед социальными науками и в первую очередь перед социологией.

В центре социологической теории Миллса – социальная структура. Социальную структуру он рассматривает как «наиболее содержательную рабочую единицу, с которой имеет дело социальные исследователи».1

Отсюда вытекает и наиболее широкая цель стоящая, по мнению Миллса, перед социологами – раскрыть каждую из множества социальных структур в ее компонентах и целостности.

Другое важнейшие понятие миллсовской социальной теории – «нация-государство». «Нация-государство», согласно Миллсу, в данное время является господствующей формой мировой истории; именно «нации-государства» формируют, в разной степени и в разных формах, «цивилизации» и континенты мира, стадии их развития и степень их роста – основные проблемы мировой истории. Именно в рамках той или иной «нации-государства» сегодня организованы политические и военные, экономические и – что особенно существенно – культурные институты.2

Также Миллс говорит о «двух культурах» - культуре научной и культуре гуманистической. Научная культура олицетворяется для Миллса в естественных науках, что же касается гуманистической культуры, будь то история как наука или драма как искусство, будь то биография, поэзия или фантастика, то ее субстратом, по Миллсу, является литература.
Одним из основателей американской социологии, считается П. Сорокин, который оказал серьезное влияние на развитие буржуазной социологии XX века. Социологические работы Сорокина открыто были направлены против советской власти, против марксистской теории (например, статья «Влияние войны на состав населения, его свойства и общественную организацию»), в них отмечалась незавершенность и устарелость марксизма.

В основе идеалистической концепции Сорокина – идея о приоритете сверхорганической системы ценностей, значений, «чистых культурных систем», носителями которых являются индивиды и институты. Исторический процесс, по Сорокину, есть цикличная флуктуация типов культуры, каждый из которых – специфическая целостность и имеет в основе несколько главных посылок (представление о природе реальности, методах ее познания). Сорокин выделяет три основных типа культуры: чувственный (sensate) – в нем преобладает непосредственно чувственное восприятие действительности; идеациональный (ideational), в котором преобладает рациональное мышление; идеалистический (idealistic) – здесь господствует интуитивный вид познания (четырехтомник «Социокультурная динамика»1). Каждая система «истин» воплощается в праве, искусстве, философии, науке, религии и структуре общественных отношений, радикальное преобразование и смены которых происходят в результате войн, революций, кризисов. Кризис современной «чувственной» культуры Сорокин связывал с развитием материализма и науки и выход из него видел в будущей победе религиозной «идеалистической» культуры. Он говорил: «Так или иначе, но я придерживаюсь идеалистического мировоззрения, в котором ценности, как Бог и природа, правда, добродетель и красота, религия, наука, искусство и этика были объединены в одно гармоничное целое».2
В работах Сорокина не раз идет речь о кризисе «мира по-американски», которую пытаются выдать за единственно верную систему ценностей. Долгие годы Сорокин пытался не только описать всеобъемлющий кризис мировой цивилизации, но и найти выход… Создать новую систему духовных ценностей, без обретения которой ученый считал человечество обреченным. Такими попытками стали создание системы интегрализма, работы в области созидательного альтруизма.
Сорокин один из основателей (родоначальников) теорий мобильности и социальной стратификации. Развитое Сорокиным учение об «интегральной» социологии (охватывающей все социологические аспекты культуры) оказало значительное влияние на современную социологию.
Заключение: «Неомарксизм» обнаружил себя, как широкое течение современной буржуазной мысли своего времени, вполне сравнимое по своему влиянию с таким мировоззренческими ориентациями, как религиозная философия (неотомизм, диалектическая теология и тд.) или позитивизм и неопозитивизм. «Неомарксизм» обнаружил явное преимущество перед иными течениями современной западной философии того времени, с одной стороны, и социологии с другой, тем, что он выступил как попытка объединения общемировоззренческих и общесоциологических понятий – причем явно оказавшегося «в духе времени» в середине XX столетия. «Неомарксизм» в качестве своей основной темы, выдвинул проблематику социальной философии и социального анализа культуры (науки, искусства и тд.), крайне остро встававшую на Западе с конца 50-х годов. В основе же его идей(первоначально, а затем в измененных формах) в основном лежала критика социализма, которая сводилась к тому, что социалистическое государство, опирающиеся на «молчаливое» большинство, обладает огромной изощренной машиной духовного и физического подавления. Кроме


Литература

1. Г. С. Согомонян Антимарксистские идейно-политические течения и проблемы общественного развития. М., 1986
2. Идеалистическая диалектика в XX столетии. Под ред. Ю. Н. Давыдова и М. Б. Митина М., 1987
3. Современная западная философия (словарь). Составители В. С. Малахов, В. П. Филатов М., 1991
4. Социальная философия франкфуртской школы. Под ред. Б. Н. Бессонова, И. С. Нарского, М. В. Яковлева М., 1975
5. «Неомарксизм» и проблемы социологии и культуры. Под ред. А. П.Соколовского М., 1980
6. Ю. Н. Давыдов Критика социально-философских воззрений Франкфуртской школы М., 1997
7. С. С. Новиков История развития социологии в России М.-Воронеж., 1996
8. Ю. Г. Волков, И. В. Мостовая Социология: Уч-к для Вузов М., 1998
9. Ю. В. Яковец Великие прозрения Питрима Сорокина // Социс. 1999 №6
10 А. Смирнов., Питрим Сорокин – социолог века // Слово. 1996. №11-12





1 Shilis E/ Tradition, Ecology and Institutionin the History of the Sociology. – Deadalus, 1970, vol. 99, № 44 p. 773-777

2 Согласно Хоркхаймера, среди сотрудников института «господствует единство по теоретическим вопросам… в высшей степени редко существующее в университетах» (Th. W. Adorno zum Gedachtnis. Eine Sammlung. Herausgegenen von Hermann Schweppenhauser. Frankfurt am Main, 1971, S. 19)

* H. Marcuse. One-Dimensional Man. Studies in the Ideology of Advaneed Industrial Society. Boston, 1964



1 H. Marcuse. Eros and Civilization. A. Philosophical Inquiry into Freud, S. 234-239

2 A. Schmidt. Der Begriff der Natur in der Lehre von Marx 1971

* Давыдов Ю. Н. Анри Лефевр и его концепция отчуждения. – Вопросы философии., 1965, № 1, с. 120-136.

1 Ibid., р. 149

2 Нации-государства могут принадлежать к одной из «цивилизаций» - это, по мнению Миллса, означает, что их религиозные институты принадлежат к одной из «мировых религий». Понятие «цивилизации» Миллс рассматривает лишь как одно из целого ряда понятий, которые могут предоставить возможность для сравнительного анализа разнообразия «нации-государства».

1 В данной работе раскрыт циклический процесс смены этих типов на протяжении тысячелетий.

2 А. Смирнов., Питрим Сорокин – социолог века // Слово. 1996. №11-12, с. 35

Что такое неомарксизм?

ПОСЛЕ сокрушительного идеологического поражения мирового коммунизма, в том числе еврокоммунизма, в 70-80-е гг. и распада Советского Союза в 90-е марксисты (в частности, отечественные) настолько стремительно очистили поле международной дискуссии о теоретическом наследии Маркса, что на этом поле осталось множество трофеев, бесполезных для победителей, но важных для историографов социально-философской мысли ХХ века. Одним из таких трофеев, безусловно, является неомарксизм.

Неомарксизм (греч. neos = новый + марксизм = учение Маркса) - это совокупность обновленческих социально-философских и экономических концепций, индивидуальных духовных инициатив, коллективных интеллектуальных проектов, умственных течений ХIХ-ХХ веков в русле идейной традиции, восходящей к Карлу Марксу, которые противопоставили себя прежнему т.н. ортодоксальному марксизму как в версии Энгельса-Каутского-Плеханова, так и в версии Ленина-Сталина. В качестве специального термина слово "неомарксизм" начинает употребляться в начале ХХ века: так, в книге G.D. Cole "The World of Labour" (London: 1913) как "неомарксистские" квалифицируются взгляды французского мыслителя Жоржа Сореля. В процессе эволюции неомарксизма выделилось несколько интеллектуальных формаций: ассимилятивный неомарксизм конца ХIХ - начала ХХ вв., западный марксизм (неомарксизм) 20-80-х гг., постмарксизм поздних 80-90-х гг.

Неомарксизм как "новый марксизм" наделяется смыслом и адекватно читается лишь в рамках и на фоне своей оппозиции "старому марксизму", и только в форме постмарксизма он во многом освобождается от этой внутренней соотнесенности с тем, что Гегель называл "свое Иное". Наиболее навязчивое умственное устремление неомарксизма - это деканонизация: сперва деканонизация ортодоксального марксизма эпохи II Интернационала, затем - произведений Фридриха Энгельса, в конечном счете - теоретического наследия самого Маркса, которое неомарксизм вписал в проблемный и методологический контекст философии и науки ХХ века. Вообще говоря, неомарксистский бунт против канона марксизма по большому счету отвечал принципиальной установке самого Маркса, который крайне скептически относился к попыткам выделить из своих исследований некую универсальную схему. "Я знаю только, - согласно одному апокрифу заявлял Маркс, - что я не марксист".

Вопреки этой не лишенной злой иронии самооценке Маркса его ученики и последователи под водительством Энгельса и при его литературном участии после смерти гениального исследователя и критика форм сознания довершили то, что начали еще при его жизни: а именно, формирование марксистского канона. Генезис первого марксистского канона или марксизма эпохи II Интернационала связан с принятием в Германии в 1878 году антисоциалистических законов и вынужденным перемещением руководящего ядра СДПГ, ее литераторов и теоретиков в Цюрих (Швейцария), ставший своего рода сборным пунктом левой интеллигенции всего мира. В этот период группа теоретиков СДПГ во главе с Энгельсом, из Англии поддерживавшим с ними тесную связь, конституировалась в инстанцию идеологического управления наследием Маркса, фактически монополизировавшую издание и истолкование его текстов (Карл Каутский, Эдуард Бернштейн, Франц Меринг).

Именно под влиянием Энгельса и названной плеяды марксистов, вразрез с Марксовой позицией канонический марксизм все больше приобретал окачествованность метафизической доктрины. Марксистский аналог натурофилософии Шеллинга и Гегеля, Энгельсова "Диалектика природы", опубликованная в 20-е годы ХХ века, сыграла поистине фатальную роль в натурализации диалектики и тем самым - в извращении диалектического метода Маркса.

Присущий теоретическому мышлению Маркса разрыв не только с традиционной философией, но и с классической наукой (главный труд Маркса "Капитал" отнюдь не случайно имеет подзаголовок "Критика политической экономии"), наперед постклассический в этом смысле характер его методологических воззрений гораздо более отчетливо, чем представителями марксистского канона, был осознан на рубеже ХIХ-ХХ веков некоторыми европейскими мыслителями, не принадлежавшими к прозелитическому согласию ортодоксальных марксистов. В это время в Европе и Северной Америке наблюдалась поразительная вспышка интереса к Марксу (повторившаяся затем в 20-е и в 60-70-е гг.). Вот лишь некоторые факты, иллюстрирующие этот феномен. Лекционные курсы о марксизме и социал-демократии в указанный период читают Торстен Веблен - в Чикаго, Бертран Рассел - в Лондонской школе экономики и политических наук, Адольф Вагнер - в Берлине, Эмиль Дюркгейм - в Париже. В России в 90-е гг. ХIХ века одним из ведущих течений общественной мысли становится "легальный марксизм", завоевавший на свою сторону лучшие умы: Петра Струве, Сергея Булгакова, Николая Бердяева, Семена Франка, Михаила Туган-Барановского и др. В Австро-Венгрии возникла школа австромарксизма. В начале 90-х гг. стал марксистом крупнейший испанский писатель Мигель де Унамуно. Немецкий историк и социолог Макс Вебер внес огромный вклад в прояснение специфики Марксова метода и публиковал в своем "Архиве" статьи о марксизме и самих марксистов. Иными словами, интеллектуальная Европа периода fin de siecle была охвачена неомарксистским поветрием.

Если задаться целью коротко охарактеризовать теоретическое содержание неомарксизма периода fin de siecle, то нужно прежде всего отметить следующее: наиболее выдающимся представителям неомарксизма в ходе международной дискуссии перед Первой мировой войной удалось уточнить эпистемологический спецификум Марксова исторического материализма, реконструировать его методологию в терминах трансценденталистской (неокантианской и отчасти, у Макса Шелера, феноменологической) теории и логики познания, вскрыть специфику первоисходной абстракции, посредством которой исторический материализм из объекта (общественно-историческая действительность) вычленяет свой предмет (по Марксу, категории как формы бытия, "определения существования, часто только отдельные стороны" исторически конкретного общества как некоей субстанции-субъекта). Особенно многим в этом плане неомарксизм обязан Максу Веберу (1864-1920). Именно веберовская рецепция теоретического наследия Маркса стала отправным пунктом интеллектуальной деятельности следующего, послевоенного поколения неомарксистов, и прежде всего - Георга (Дьердя) Лукача (1885-1971), который был учеником Вебера, очень высоко им ценимым, и членом узкого круга его друзей и единомышленников.

Одной из важнейших черт ассимилятивного марксизма как формы неомарксизма была его интернациональная природа. Подобно тому, как ортодоксальный марксизм эпохи II Интернационала был международным по самой своей сути и разрабатывался теоретиками многих стран Европы, точно так же неомарксизм, - направленное на теоретическое наследие Маркса ассимилятивное усилие умов - не знал государственных границ и не считался с ними. Ситуация, однако, радикально изменилась во время Первой мировой войны и особенно после нее - под влиянием Октябрьской революции, учреждения Коммунистического Интернационала и начатой им в середине 20-х гг. кампании по "большевизации" западных компартий, по насаждению в них "вульгарного ленинизма" в качестве единоспасающей идеологии.

Временным рубежом, за которым следует говорить о новой фазе неомарксизма, то есть "западном марксизме", является 1923 г., когда с небольшим интервалом вышли в свет две впоследствии легендарные книги: "История и классовое сознание" Георга Лукача и "Марксизм и философия" Карла Корша (1886-1961), сразу же ставшие стимуляторами теоретической взволнованности в кругах левой, и не только левой, интеллигенции Европы. Специфический поворот тематизации марксизма этими теоретиками состоял в провозглашении в качестве ее верховного принципа требования применить марксизм к самому марксизму (исторический материализм - к историческому материализму, марксистскую диалектику - к марксистской диалектике). Такая трактовка марксизма удержалась у неомарксистских теоретиков в течение всего ХХ века.

Иными словами, в русле марксистской традиции стало складываться самостоятельное направление, отстаивавшее метамарксистскую концепцию марксизма, в соответствии с которой марксизм как теория выступал, наподобие естественного языка, в роли собственной метатеории. Философский point метамарксизма заключался в попытке построить цельное мировоззрение в рамках исторического материализма, в отказе от всяких разграничительных барьеров между материалистской диалектикой и историческим материализмом. В этом плане показательна формула Лукача: "Диалектика и есть теория истории". Метамарксизм радикально историзировал философию, полностью упразднил ее традиционное членение на онтологию, логику, теорию познания и этику, поставив во главу угла диалектику как философию истории и теорию сознания.

Внутренней логикой своей метамарксистской концепции марксизма Лукач был принужден к принципиальному размежеванию с ортодоксальным, каноническим марксизмом эпохи II Интернационала, в том числе в его Энгельсовой редакции: "Подвергают ли критике решающие для дальнейшего развития теории рассуждения Энгельса в "Анти-Дюринге", считают ли их неполными, наверное, - даже недостаточными или, напротив, классическими, приходится признать, что в них отсутствует именно этот момент (ясность относительно метода диалектики. - С.З.)... Самое существенное взаимодействие: диалектическое отношение субъекта и объекта в историческом процессе, - оно даже не упоминается Энгельсом, не говоря уже о том, чтобы поставить его на подобающее ему - центральное - место в методологическом рассмотрении". И далее: "Ограничение (применимости. - С.З.) метода социально-исторической действительностью является очень важным. Недоразумения, проистекающие из изложения диалектики Энгельсом, по существу вызваны тем, что Энгельс - следуя ложному примеру Гегеля - распространяет диалектический метод на познание природы. Но здесь, в познании природы, отсутствуют решающие определения диалектики: взаимодействие субъекта и объекта, единство теории и практики, историческое изменение субстрата категорий как основа их изменения в мышлении, и т.д.". В этих высказываниях Лукача из "Истории и классового сознания", ориентированных на знаменитое "Введение" к "Grundrisse" и метод "Капитала" Маркса, намечена методологическая программа, которой неомарксизм неукоснительно следовал почти 80 лет.

После публикации "Истории и классового сознания" у Лукача появились ученики (Фогараши, Радваньи, Реваи) и последователи на Западе и в Советской России (Валентин Асмус), причем не только среди левой партийной интеллигенции, но и в академических кругах. Одной из первых совместных акций неомарксистов лукачевского призыва стала "Летняя академия" в Тюрингии в начале 20-х гг. В ней, наряду с Лукачем, участвовали Корш, Вейль, Зорге (впоследствии знаменитый советский разведчик), Виттфогель, Фогараши, Поллок и другие. Из числа тюрингских "академиков" вышли впоследствии ведущие сотрудники Института социальных исследований во Франкфурте-на-Майне, другой колыбели межвоенного неомарксизма.

Ключевая статья книги Лукача "Овеществление и пролетарское сознание" была опубликована в 1923 г. на русском языке в "Вестнике Социалистической Академии" и вызвала оживленный, но крайне неоднозначный отклик в Советской России. Дело в том, что Wirkungsgeschichte (история воздействия) этой работы началась здесь в период острой идеологической борьбы в РКП(б) и Коминтерне, итогом которой к 1924 г. стало формирование нового марксистского канона - канона ленинизма. В этом контексте метамарксистская интеллектуальная инициатива Лукача и его единомышленников была воспринята как нечто чужеродное и подлежащее идеологической репрессии. На V конгрессе Коминтерна председатель его исполкома Зиновьев объявил взгляды Лукача и Корша "антимарксистскими", заклеймил как "теоретический ревизионизм". Это привело к тому, что на метамарксистскую концепцию марксизма Лукача и Корша в Советской России и Коминтерне было наложено идеологическое табу, а подлинным марксизмом ХХ века был объявлен ленинизм. Точнее - вульгарный ленинизм, каким его представили Иосиф Сталин и его политический соратник в 20-е гг. Николай Бухарин. Все это сделало еще более резкой линию водораздела между вульгарным ленинизмом и неомарксизмом, которую все чаще стали интерпретировать как границу между "восточным" и "западным" марксизмом. Начиная с поздних 20-х гг. понятия "неомарксизм" и "западный марксизм" все более сближались, порой до неразличимости. Из партийно-коммунистических теоретиков 20-30-х гг. к "западному марксизму" были близки лидер ИКП Антонио Грамши и отторгнутый Коминтерном голландец Антон Паннекук.

Очередным этапом в теоретической эволюции неомарксизма стало формирование Франкфуртской школы социальной философии, которая сложилась вокруг Франкфуртского института социальных исследований и журнала "Zeitschrift fuer Sozialforschung". Организованный еще в 1923 г. Карлом Грюнбергом при финансовой поддержке богатого хлеботорговца Вайля институт, формально приданный Франкфуртскому университету, в 1930 г. возглавил Макс Хоркхаймер, который привлек туда новых людей и спонсорские, как теперь принято говорить, деньги.

Начальный период в деятельности Франкфуртской школы проходил под определяющим влиянием Макса Хоркхаймера, который задал исследовательскую парадигму этой версии неомарксизма. И прежде всего - в своем знаменитом трактате "Традиционная и критическая теория" и в "Добавлении" к нему, написанном в связи с появлением дискуссионного отклика другого франкфуртца, Герберта Маркузе, на этот трактат. Хоркхаймер решительно выступил против принявшего форму всеобщего предрассудка убеждения академического сообщества, что образцом научности является математическое естествознание и что, сообразно с этим, все науки делятся на две категории: естественные, то есть подлинные, и неестественные, то есть мнимые. В "Добавлении" Хоркхаймер подытожил свою позицию на этот счет: "В моей статье ("Традиционная и критическая теория". - С.З.) я указал на различие двух способов познания: один был основан в Discours de la methode ("Рассуждении о методе" Рене Декарта. - С.З.), другой - в Марксовой критике политической экономии". Иными словами, "критическая теория", по поводу которой было сломано столько полемических копий патентованными разоблачителями "антимарксизма" в СССР и ГДР, понималась Хоркхаймером как марксизм в духе самого Маркса.

03.11.1999
Сергей Земляной