Китай: публичная дискуссия о ценности коммунистических идей

Китай: публичная дискуссия о ценности коммунистических идей и лидерстве компартии началась

http://anisiya-12.livejournal.com/1266305.html


Некоторые понятия, пожалуй, лучше обозначить сразу:

"Компартия" и "Комсомол" - условные термины, не столько то, что было в СССР, сколько властные группировки КНР, соперничающие за власть. Кроме того, там имеются территориальные группировки, также может встретиться термин "принцы" - имеются в виду родственники партийцев, создавших современную КНР;

КНР - вовсе не древнее государство с тысячелетней историей и вековой преемственностью. Страну создал железной рукой чуть меньше 70-ти лет назад товарищ Мао Цзедун при активной поддержке сталинского СССР. Всего лишь сто лет назад Китая, в сущности, не было, а на некоторых заведениях там висели таблички "Китайцам и собакам вход запрещён!";
Идеологическое баловство - вовсе не безобидная вещь для равнодушных к идеологии жителей. Власть государственников с партбилетами, на мой взгляд, - единственная реальная скрепа, объединяющая территории и народы в одно целое.
Учитывая эти моменты, надеюсь, будет полезно ознакомиться со следующими материалами о нашем уважаемом стратегическом партнёре:

Борьба между Компартией и комсомолом вышла в публичную сферу.

Скрытая конкуренция между Компартией Китая и Комсомолом выходит из кулуарной борьбы в публичную плоскость. Дискуссия о коммунистической идее и ее приемлемости для будущего развития Китая стала открыто вестись на платформах социальных сетей и вылилась на страницы центральных СМИ. Подвергать сомнению ценность идей коммунизма и Компартии? Такого в Китае не было уже очень давно.

Генезис постов и репостов

7 сентября перед своей поездкой в США глава Китая Си Цзиньпин заявил, что Китай до сих пор стремится к осуществлению коммунизма, который нельзя «считать несбыточным». Истина почти сакрального характера, которая вдруг потребовала подтверждения с высоких трибун, стала неким ответом на скрытую от глаз внешних наблюдателей внутрикабинетную дискуссию. Си Цзиньпин словно увещевал партийцев - Компартия нужна, идеи востребованы, а может быть, и клялся кому-то в верности и желании сохранить партию, которой он руководит.
Заявление Си Цзиньпина решил подкрепить своей статьей профессор Института изучения марксизма при Народном университете Китая (Пекин) Ван Сянмин (王向明). 21 сентября в самом крупном медиа китайского комсомола Youth Daily была опубликована его статья «Уверенным в своей правоте, высоко нести знамя коммунизма», в которой он критиковал врагов коммунистической партии. Само по себе это уже очень нетривиально и похоже на появление в России термина «национал-предателей». В статье также подчеркивалось, что коммунисты не против богатства и роста благосостояния, однако эта цель должна осуществляться только при идеологии социализма с китайской спецификой и не иначе.
В тот же день официальный аккаунт Комсомола - Молодежной коммунистической лиги Китая - в китайской социальной сети Вэйбо решил совершить акт всекитайского троллинга и разместил пост с заголовком «Мы преемники коммунизма» - строчки из гимна китайской пионерии, ставшей популярной в этом году. Всем было вполне очевидно, что речь идет о том, что Комсомол станет преемником Компартии в политическом будущем страны – пост был переразмещен множество раз, что только подлило огонь в дискуссию.
По какой-то случайности ироничный пост комсомольцев репостнула пресс-служба Жэнь Чжицзяна (任志强) – одного из "красных" магнатов строительной отрасли, так как пост содержал и ссылку на статью профессора марксизма. Оправдываясь, Жэнь не ограничился высказываниями о коммунизме, высмеяв комсомольцев как потенциальных преемников коммунизма, пока сам коммунизм не настал. В ответ на это официальный представитель Комсомола Цзин Лин назвал Жэня «противником коммунизма в открытой, очевидной и серьезной форме». Такое серьезное заявление вынудило Жэня защищаться, и он призвал Комсомол перестать врать своим членам.
Эта дискуссия привлекла широкое внимание он-лайн юзеров, и каждый пост сопровождался сотнями тысяч репостов.
Для стороннего наблюдателя свара кажется переливанием из пустого в порожнее, тогда как ее реальное содержание – это серьезный конфликт между Компартией, столкнувшейся с рядом проблем и пытающейся реинкарнировать «красную идею», и представителями молодежи и людей среднего возраста, организованных в альтернативную политическую силу – более свободомыслящий и реформистский Комсомол. Достаточно отметить, что именно эта сила стояла за протестами на площади Тяньаньмэнь в 1989 году, но потерпела поражение.
Политолог Шэнь Ян, которого цитирует «Глобал таймс» отмечает, что подобные дискуссии наблюдались 30 лет назад – на заре реформ и окончании Культурной революции, и теперь они повторяются вновь.
Троллинг «комсомольцев» стал искрой, которая вывела на уровень общекитайских дискуссий проблему утраты Компратией Китая идеологичексого лидерства, что чревато очень серьезными последствиями для политической системы страны.

Проблемы тандема.

Комсомол и партия представлены в Китае премьером Ли Кэцяном и главой страны Си Цзиньпином. Не случайно дискуссия обрела силу непосредственно перед визитом Си Цзиньпина в США. Удар по позициям КПК был нанесен во время непосредственного отсутствия ее руководителя в стране. Дополнительным фактором начала дискуссии с большой долей вероятности послужила «драка» между представителями «красной элиты» - развернувшееся наступление на Цзян Цзэминя, бывшего, но весьма влиятельного, генсека страны.
Идеологические разногласия лишь вершина айсберга размежевания элит в Китае – молодые управленцы на местах, не имеющие доступа к «элитным» ресурсам госкорпорации массово рекрутируются в Комсомол, составляя его кадровый резерв. За Комсомолом стоит не только премьер министр и целый блок самых высших руководителей страны, но и главы целого ряда китайских регионов.
«Хуаньцю шибао»: «Генерал Цзинь Инань говорил: «20 000 большевиков смогли взять власть в стране, два миллиона большевиков смогли защитить родину и выиграть войну, а 20 миллионов большевиков развалили страну». Сейчас в КПК 80 млн членов партии, сколько из них всем сердцем преданы партии?»
Впервые дискуссия о том, что Компартия утратила авторитет и стоит на пороге гибели, и даже готова «развалить страну» исходит не из уст представителей оппозиции, а из всекитайских государственных СМИ.
Потеряет ли партия контроль над страной, и сможет ли Комсомол взять реванш за 1989 год, приведя Китай ко всеобщей демократии и прямым выборам? Какой остроты способна достичь дискуссия на фоне экономических проблем в стране? К чем приведет одновременный конфликт внутри партийной элиты и наступление на них реформисткой молодежи? Вероятно, в Комсомоле принято решение начать полномасштабное наступление на партию – и выиграть его, воспользовавшись конфликтом группировок в рядах «красных наследных принцев». Это решение вызвано пониманием, что на грядущем XIX съезде КПК никто из красной элиты не намеревался делиться властью с молодыми конкурентами.
Это наступление имеет и практическую цель – в стране объявлена приватизация госпредприятий, за которые по сути и началась драка – сегодня она еще на страницах СМИ, но никто не гарантирует, что завтра она не выльется в масштабные забастовки и даже погромы, оставшихся "за бортом" работников нерентабельных предприятий.

Семь мифов о Компартии Китая

За последнюю неделю в Китае набирает обороты общественная дискуссия о "коммунизме" и его достижимости для китайского общества, из уст радикалов все увереннее звучат сомнения в устойчивости КПК и верности ее членов идеалам "коммунизма". "Южный Китай" постарался развеять ряд мифов относительно КПК, бытующих в России.

1."Китай – тоталитарная страна с единственной партией"

В КНР зарегистрировано восемь политических партий:
Революционный комитет Гоминьдана,
Демократическая лига Китая,
Ассоциация демократического национального строительства Китая, Ассоциация содействия развитию демократии Китая,
Рабоче-крестьянская демократическая партия Китая,
Партия Чжигундан Китая,
«Общество 3 сентября»,
Лига демократической автономии Тайваня.
Члены Компартии занимают в парламенте страны – Всекитайском собрании народных представителей – 2157 мест из 2987. Много, но не все.
Кроме этого в стране существуют и другие политические организации. Китайский союз коммунистической молодежи, Всекитайская федерация профсоюзов, Всекитайская женская федерация – назвать эти многомиллионные организации «марионетками» КПК, ручными партиями и организациями нельзя, они имеют право голоса и используют его весьма активно.

2."Марксизм-ленинизм – реальная идеология КПК"

Марксизм-ленинизм не идеология, а скорее одна из философских баз китайских коммунистов (к другим можно отнести и конфуцианство, например). Реальной идеологией признается «социализм с китайской спецификой» - этот термин был выдвинут Дэн Сяопином в начале 80-х годов. Термин, по сути, означающий социал-национализм, закреплен в уставе КПК на 18-ом съезде в 2012 году. Его суть сводится к построению социализма для одной отдельной взятой страны и нации и близок к понятию сталинизма. Марксизм-ленинизм, подразумевающий экспорт революции и социализма – в современном Китае не является генеральной линией партии.
Реальное содержание политики «социализма» в Китае - равный доступ к возможностям для всех членов общества, хотя бы в декларативной форме. В этом коренное противопоставление Компартии и Нацпартии Гоминьдан, которая формировала в Китае класс аристократии, противопоставлявшийся народным массам. Сейчас это позиционирование Компартии поставлено под сомнение в связи с появлением так называемой «красной артистократии», КПК переживает острый кризис позиционирования в идеологии. Попытки выхода из этого «размывания идентичности» видятся в широкой объединительной функции КПК для всех слоев общества и политических сил, например по принципу формирования партии "Единство" в России, чей опыт, без сомнения, изучается КПК.

3."Компартия Китая – партия рабочих и крестьян"

На 30 июня 2015 года в партии состояло почти 88 млн членов. Из них рабочих – только 7,3 млн человек, или менее 10%. Самая крупная группа партийцев – 25,9 млн человек – это крестьяне. Вторая группа – или точнее «полюс» - это управленцы и техспецы, партийные кадры и служащие – 12,5 млн, 9 млн и 7,4 млн человек соответственно. Таким образом партия разделена на 30 млн малограмотных и малообеспеченных и 30 млн имеющих высшее образование и обеспеченных членов – это судя по всему и является главным политическим противоречием внутри КПК – такое же разделение существовало и в советской КПСС, в которой доля грамотных специалистов резко возросла в 70-х и 80-х годов. Трудно дать одинаковую политическую программу и цели для интеллигенции и крестьянства. Весьма примечательно, что к моменту завершения Культурной революции большая часть высшего руководства КПК была представлена военными. Таким образом в 80-х годах КПК была партией «военных и крестьян».

4.«Коммунисты контролируют рынок»

Второе коренное отличие от КПСС – широкое присутствие в КПК представителей бизнеса, которые вводятся в состав партии, начиная с 2002 года. С 1980-х годов сама КПК осуществляет планомерный переход на рыночные рельсы, а в 2014 году на 3-м пленуме 18-ого созыва впервые прозвучала формулировка об «определяющей роли рынка в развитии страны». По сути дела, политическая элита Китая идет тем же курсом, что и Россия после распада СССР, только без смены бренда и избегая опасных катаклизмов, отпугивающих инвесторов. В Китае коммунисты «не контролируют рынок», а являются его частью, лоббируя интересы крупных "красных" корпораций. Компартия сохраняется не по причине идеологической верности идеалам коммунизма, а как инструмент легитимации права ряда групп на крупную собственность и монополии. Исчезновение партии или утрата власти приведет к неконтролируемому переделу сектора крупных корпораций в стране.
Коренное противоречие в политической системе Китая – конфликт между классом средних и мелких собственников, которые представлены Комсомолом и классом крупных собственников, которые представлены высшим руководством Компартии. По мере нарастания экономического кризиса – интересы этих групп будут расходится все больше, а конфликт нарастать.

5."Компартия всегда управляла КНР"

Как минимум в период Культурной революции и после нее – в течение около 25 лет партия имела второстепенное значение в управлении страной в центре и на местах. Начиная с 1966 года практически все партийные организации были разгромлены отрядами хунвэйбинов – молодежного движения, чей "красный террор" был сакнционирован Мао Цзэдуном, утратившим контроль над КПК.
Хунвэйбинам и их ревкомам фактически подчинялась народная милиция, министерство транспорта, печать, минобразования, большинство административных структур было парализовано страхом. Бесчинство «красных стражей» позволило перехватить власть армейским группировкам – в 1967 году в охваченный беспорядками Ухань, жители которого начали самоорганизовываться для борьбы с хунвэйбинами, вошли армейские части под командование генерала Чэнь Цзайдао. Усмиривший хунвэйбинов генерал, однако, не позволил прибыть в Ухань и партийному руководству и сдался властям только после приближения к Ухани нескольких дивизий НОАК. Это ознаменовало переход власти в руки армии и Линь Бяо. Последнего однако удалось сместить другой группе генералов, однако, военная власть Центрального Военного Совета сохраняла фактический контроль над страной до 1992 года. Партийное руководство вернулось в страну с приходом Цзян Цзэминя и сохраняется по сей день. Однако, утрата партией политического авторитета не исключает повторения тех или иных событий прошлого. Наблюдатели нынешних политических процессов не могут не заметить, что, с одной стороны, в нынешнем Китае усилилась роль армии, с другой - в Гонконге появились активные молодежные протесты, структурно напоминающие "комсомольские" выступления на Тяньаньмэни в 1989 году.

6."В Китае существует абсолютный принцип сменяемости власти"

Принципы сменяемости власти в КПК ввели Е Цзяньин и Чэнь Юнь, которые через сменяемость лидеров фактически планировали закрепить собственный контроль над страной. Их идею озвучил ставленник этой группы - Дэн Сяопин. Регулярная сменяемость власти в Китае наблюдается только третий раз – и не без сбоев. Цзян Цзэминь не передал пост «верховного главнокомандующего» следующему генесеку сразу – а только спустя два года, что являлось ярким признаком попытки сохранить контроль над системой. В свою очередь, нынешнему генсеку Си Цзиньпину прочат либо «неконституционный» третий срок, либо оставление за ним поста в партии – что также будет очередным признаком отсутствия какой-либо декларируемой системы сменяемости власти. Во власти КНР сейчас сложилась уникальная ситуация – когда живы и активно борются за власть три генеральных секретаря Цзян Цзэминь, Ху Цзиньтао и Си Цзиньпин.

7."Прием в коммунисты становится более строгим"

Сейчас Компартия является самой многочисленной политической организацией в мире, не считая китайского Комсомола, который на миллион опережает своего «старшего брата». С 2007 года в партию вступало около 2,5 млн человек ежегодно, а за последние 15 лет ее численность увеличилась на треть. В 1922 году в ней состояло лишь 192 человека, после ее сращивания с Гоминьданом (1927) – 58 000 человек, к концу гражданской войны (1945) – 1,21 млн. Исследователи отмечают, что СССР развалился, когда количество членов КПСС составило более 10% населения страны. Сейчас количество членов КПК около 8% от населения Китая. Вопреки нынешней официальной риторике об ужесточении отбора в партию, число вступивших в партию постоянно растет.

Группа Си Цзиньпина во властной структуре Китая.

«Без Си Цзиньпина не будет Китая» - этого лозунга еще нет в политической риторике Китая, но, если компартия утратит свой авторитет, то единственным источником легитимности современной китайской элиты станет фигура лидера страны. Об этом все увереннее заявляют политологи Гонконга: Си Цзиньпин может остаться в политике Китая не на два срока, а навсегда.

Три силы китайской политики: партия, армия и комсомол.

Парадоксально, но последние 300 лет восточный Китай и западная Россия шагают нога в ногу – воцарение Романовых совпало с установлением в Китае династии Цин, закончились династии тоже одновременно – в 1911-13 в Китае и в 1917-ом в России, совпали войны с агрессорами – с Германией и Японией. Вот и в перестройку Китай чуть было не опередил Россию, едва не уступив стихии демократического движения в 1989 году на площади Тяньаньмэнь. Уже в 1989 году коммунистическая идея всеобщего равенства была подвергнута сомнению китайской молодежью, костяк которой состоял, как и в СССР, из комсомольцев. От изменения государственного строя и распада страну спасли танки и баланс региональных группировок, обеспеченный «шанхайской группой» во главе с мэром Шанхая Цзян Цзэминем.
И в этот раз события совпали с российскими: «шанхайская группа» либералов окончательно утвердилась в стране в 1993 году – ее главным достижением считалось сохранение власти Компартии путем создания системы многочисленных компромиссов и баланса сил. С одной стороны, буйная молодежь и демократическое движение «комсомола» были лишены авторитета, как смутьяны, события на Тяньаньмэнь табуированы. С другой стороны в стране нагнетался страх перед военной диктатурой, которая могла бы возникнуть от чрезмерно осмелевших после Тяньаньмэнь генералов.
Это в свою очередь вылилось в демилитаризацию Китая – за короткое время армейские структуры превратились в госкорпорации, особые военные экспортные районы – в свободные экономические зоны, а уже в 1999-м армия была отстранена от всякой экономической деятельности. Все это происходило на фоне бурно расцветающего бизнеса под контролем партийных органов, которые координировались и контролировались «шанхайской группой».
После Тяньаньмэнь в Китае отчетливо сложился баланс трех сил - партийной элиты, армии и комсомола. Была и незаметная четвертая сила – спецслужбы, связанные с нефтью, которые, однако, до последнего времени были неотъемлемой частью партийной элиты. И здесь угадывалось сходство китайской власти и сталинской системы, в которой политолог Авторханов выделял три составляющие силы: партию (общество), армию и полицию в лице спецслужб.
Коренное отличие, однако, Китая от России заключалось в том, что партия здесь опиралась изначально на армию, из полевых отрядов которых она выросла. Партия вплоть до 1992 года была фактическим представительством крестьянской элиты в стране. Именно поэтому в Китае не было разрушительной для деревенской элиты коллективизации, в отличие от СССР, где ВКП(б) порвала с «деревней» во время подавления Кронштадского восстания, и стала опираться на «армию города» - ВЧК-НКВД, и окончательно подчинило крестьянство во время коллективизации.
Радикальные изменения в раскладе «трех сил» возникли по мере роста городского населения, начавшегося еще при Мао и набравшего силу по мере роста экспортного производства в Китае, сосредоточенного в городах. 4 июня 1989 года стало переломным моментом. «Раздраженная городская молодежь» требовала представительства во власти и ухода «крестьянских» лидеров армии и даже самой партии. Старая китайская аксиома «в драке двух выигрывает третий» сработала и на этот раз – лидеры реформистского блока премьер Чжао Цзыян и генесек Ху Яобан – были разгромлены еще сильной армией в лице генерал-полковника Ян Шанкуня, который повторил судьбу российского генерала Руцкого, отстраненного от власти после того, как они были эффективно использованы в качестве тарана. В 1993-м в Китае к власти окончательно пришли городские либералы, однако с тонкими манерами старой элиты – играющий на пианино, говорящий по-русски и английски Цзян Цзэминь. Думать, что партия опиралась на пустоту, было бы наивно. Главной опорой Цзян Цзэминя стали спецслужбы, связанные с нефтяным сектором страны.
Как утверждает известный востоковет Гельбрас, «в бесконечных хитросплетениях китайской политики не разбираются даже сами китайцы». Не удивительно, население «китайского континента» больше, чем население Европы, России и США вместе взятых. Однако гипотеза опоры Цзян Цзэминя на китайские спецслужбы кажется вполне обоснованной, если учесть, что все его величие опиралось на сына главы китайской госбезопасности Цзэн Цинхуна, который по сути и является нынешним главой «шанхайцев». Шанхайская «банда четырех», отстраненная Дэн Сяопином, управлялась знаменитым «китайским Берия» Кан Шэном, а нынешние «шанхайцы» в Политбюро – в частности Юй Чжэншэн непосредственно связан со спецслужбами.

Не устоит царство, разделившееся само в себе.

Проблемы «шанхайской» группы начались с приходом к власти Ху Цзиньтао – главы группы «комсомольцев», за спиной которого стоял лидер китайского Комсомола и Всекитайской федерации молодежи Ху Цили. Электорат комсомольцев – это «дети урбанизации» - трудовые мигранты, лишенные прав, а также население городов второй линейки, вчерашние жители деревни, переселившиеся в город. Это огромная масса людей (около 500 млн человек), находящаяся в противостоянии с коренными жителями городов, лишенная социального лифта в госкорпорации и спецслужбы. Очевидно, что «комсомольцы» двигали страну ко всеобщим выборам, опираясь на регионалов, которым они передавали все больше полномочий, ослабляя центр.
Цзян Цзэминь и Цзэн Цинхун старели, под ударами «комсомольцев» слабела «шанхайская группа» (дело мэра Шанхая Чэнь Лянъюя). В стране намечалась приватизация и распределение активов корпораций – не в пользу «красной элиты» давно ставшей корпоративной. Шанхай в скором времени должен был утратить роль главного политического центра. Единственным шансом ухватиться за власть, которая гарантировала собственность, и выиграть противостояние с «комсомольцами» стала идея разворота к «красной риторике» - идеям социальной справедливости, которые все сильнее набирали силу по мере снижения темпов экономического развития в Китае. Однако и тут «шанхайцев» поджидали проблемы: на свой «красный проект» претендовал не только «армеец» Си Цзиньпин, но и «шанхаец», «нефтянник» и спецслужбист Чжоу Юнкан со своим протеже мэром Чунцина Бо Силаем – трудно было найти более красного политика в Китае. Противостояние закончилось победой Си и арестом Чжоу и Бо. Сейчас трудно сказать точно, почему «армия» и «спецслужбы» не сговорились под сенью шанхайского горкома, однако можно предположить, что на открытое противостояние группе Си «нефтяных генералов» вынудил негативный прогноз цен на нефть и на сланцевый газ. По сути дела, нефтяники проиграли бы и так – по итогам приватизации их подешевевших активов, и видимо, решились на отчаянный и гибельный бросок.
К началу 2013 года, когда Си Цзиньпин получил высшие посты в армии, партии и государстве, «шанхайцы» руководили партией, лишенной авторитета, нефтяники были разгромлены, а спецслужбы опорoчены действиями Чжоу Юнкана, обвиненного в попытке следить за деятелями партии. Си Цзиньпин, вместе с Ван Цишанем, продолжили дело приведения Поднебесной к общему знаменателю через грандиозную антикоррупционную кампанию: в руках Си была армия, в руках Вана – спецслужба сильнее любого МГБ – Комиссия по проверке дисциплины в Компартии Китая, которая не подчинялась никому, кроме Ван Цишаня. Единственное, что осталось в руках «шанхайцев» - это финансовый блок и влияние в международных организациях (ШОС, МВФ, СВМДА и другие). Но надолго ли?

Красная монархия.



Концентрация власти в руках Си Цзиньпина, выстроившего свою дорогу к власти, подобно Сталину, на противоречиях крупных сил, все отчетливее фиксируется политологами. Ведущий гонконгский аналитик китайской политики Вилли Лам в ряде своих интервью, в частности Foreing Policy под заголовком “Си Цзиньпин навсегда” утверждает, что новый лидер Китая, как и его одногодка Путин, не ограничится двумя сроками у власти, а останется в ней навсегда. Это не противоречит и мнениям китайской бизнес-элиты, которые склонны называть Си – основателем новой эпохи, таким как Мао Цзэдун. По расчетам анонимных источников Лама, генсек постарается остаться у власти как минимум до 2027 года, то есть не на два, а на три срока. Прямых препятсвий в Конституции КНР для этого нет: двумя сроками ограничены премьер и министры, но не генесек партии и ее председатель＊(Вилли Лам ошибается, согласно 79 статье Конституции КНР (с поправками от 2004 года) председатель и зампредседатея органичены двумя сроками пребывания на посту - "Y"), не ограничены партийные посты главы Центрального военного совета, а также созданные и возглавляемые Си структуры - Комитет национальной безопасности и Комитет по углублению реформ.

«О государственном управлении» - одно только название известного на весь мир сборника речей Си Цзиньпина говорит о многом. Не партийное – а государственное управление. Клятвы на верность Конституции, 4-ый пленум 18 съезда КПК, посвященный управлению страны на основе законов – лишь дополнительные факты в пользу дистанцирования Си Цзиньпина от партийной элиты КПК. Си Цзиньпин - уроженец провинции Шэньси, на месте которой располагалось полукочевое царство Цинь, Именно здесь родилась идеология беспощадного исполнения законов фацзя - легизм, здесь появился и первый император единого Китая - безжалостный Цинь Шихуан.
«Не больше двух сроков» - негласный принцип, выдвинутый Дэн Сяопином, без потерь для Конституции подвергнется ревизии, и Си может стать конституционным монархом. Идеология монархизма все сильнее развивается в трудах армейских идеологов, в частности внука Мао Цзэдуна – Мао Синьюй. Мао – первый красный император, Си Цзиньпин – это Мао сегодня. Простая формула, стоящая на основании поддержки Си Цзиньпина генералами китайской армии.
Еще один аргумент в пользу пожизненного срока власти Си – нежелание пускать во власть «комсомольцев» - поколение 60-ников и 70-ников, которые выросли на либеральной волне Тяньаньмэня. Другая группа молодых лидеров также концентрируется в бизнесе и его наиболее передовой сфере IT – та часть элиты, которую принято называть нетократией – владельцы мощных айти-бизнесов типа Алибаба, Байду и других, чья власть зиждется на новых технологиях коммуникации и интернете.
В партии они маргинальны, а согласно ряду политологических концепций – вообще являются антогонистами индустриального класса, который и представляет Компартия Китая. При высокой концентрации власти в их руках над пользователями социальных сетей – они становятся не только полноправными участниками политического процесса, но и начинают проводить суверенную политику, влияя на индустриальные корпорации.
Отчасти с этим связаны скандалы с Алибабой, Uber, Didi Dache и другие – власть впервые осознала, что ее контроль над сотнями миллионов китайцев, вошедших в постиндустриальную эру – становится все более номинальным. Как бы парадоксально ни звучало, но единственная сила, которая может бросить вызов конгломерату южно-китайских нетократов – это китайская армия.

Народно-освободительная кибер-армия.

Новая доктрина НОАК, опубликованная в конце мая 2015-ого, впервые отмечает «интернет», как первостепенное направление для развития армейских сил, наряду с ядерной сферой, морем и космосом. Генштаб проводит заседания по развитию кибер-войск, а ведущая армейская газета призывает к борьбе с интернет-революцией – функция, которая считалась прерогативой отдела пропаганды КПК или спецслужб – стала функцией армии. Некогда крестьянская структура, за 20 лет стала городской – в НОАК усиливается набор высококачественных специалистов с высшим инженерно-техническим образованием. К 2027 году новое армейское кибер-дворянство «войдет в свое право» и возглавит страну. Никто не сомневается, что китайский майдан начнется в интернете, а работать с ним будет китайская кибер-армия.

Красный национализм.

Идеология «социализма с китайской спецификой» Дэн Сяопина по сути является клоном сталинского социал-нациолизма, который получил новое развитие в идеологии Си Цзиньпина. Многие помнят первые идеологические шаги председателя КНР в 2012 году. Лозунг «мечты о великом возрождении китайской нации», посещение выставки, посвященной унижениям Китая от действий Японии и западных держав. Главный драйвер патриотических чувств «красных гвардейцев» - ненависть к Японии. Национализм сочетается усилением военно-патриотического воспитания молодежи и даже детей – не зря на 1 июня был реинкарнирован гимн китайских пионеров «Мы преемники коммунизма». Управлять боевыми роботами и дронами – могут даже дети – ведь это практически ничем не отличается от компьтерной игры в стелялки, кроме того, что «сохранится» и «выйти» будет нельзя.

Группа Си в партии

Группировка Си Цзиньпина, которую маститые политологи не могут отнести ни к комсомольцам, ни к шанхайцам, является самостоятельной единицей. Она состоит из уроженца провинции Шэньси Си Цзиньпина; уроженца соседней провинции Шаньси, выходца из Северо-Западного университета города Сиань, «организатора чисток» и финансиста Ван Цишаня; «газового» члена политбюро Чжан Гаоли, связанного с Си совместным прошлым в провинции Фуцзянь; главы Орготдела ЦК шэньсийца Чжао Лэцзи. По утверждению политолога Лама, за спиной Си стоят влиятельные генералы НОАК – выходцы из Ланьчжоуского военного округа и военного командования провинции Фуцзянь.
Отмечается, что в новом составе ПК Политбюро в 2017 году, Ван Цишань, который сопоставим с идеологом «шанхайцев» Цзэн Цинхуном, останется, несмотря на достижение предельного возраста, что фиксирует его положение как главного в группе Си. Кроме этого, от группы Си ожидается поступление в виде уже «немолодых» кадров: уже упомянутого Чжао Лэцзи; главы Единого фронта Ли Чжаньшу – спецпосланника Си на переговорах с Путиным; и главного идеолога российско-китайского союза Ван Хунина – главы комитета реформ при ЦК КПК. Ли Чжаньшу и Ван Хунин связаны с родной Ван Цишаня «красной» провинцией Шаньдун.

Провал политики «мягкой силы».

Внешняя политика Ху Цзиньтао и комсомольцев строилась на принципе «мягкой силы» - развитие экономических и культурных связей с соседями в надежде их прихода под китайскую власть по доброй воле. Однако, на практике оказалось, что, хотя большинство стран региона и зависимы от Китая экономически, но их элиты по прежнему либо ведут самостоятельную, либо проамериканскую политику. Власть доллара не переломить экономическими методами. Судя по всему, в доктрине Си Цзиньпина возобладал подход Мао – на открытое противостояние и экспансию в первую очередь в Юго-Восточную Азию. От обладания регионом зависит дальнейшее будущее Японии, для которой ЮВА – глубокий тыл.
То и дело возникающие переводы статей шанхайских изданий с заголовками «Дружить с западом, не мстить Японии, не союзничать с Россией» только вводят публику в заблуждение. Си Цзиньпин и НОАК начали активную антиамериканскую политику в Юго-Восточной Азии – дошло до того, что на одном из насыпных островов в Южно-Китайском море строится гавань для кораблей, а американские военные самолеты демонстративно пересекают «китайское воздушное пространство». Ближайшие соратники Си заняли командные посты в хайнаньском военном округе – острие китайского продвижения в ЮВА.
За заголовками шанхайской прессы стоит очевидное желание сорвать стратегию Си Цзиньпина, в том числе и на союз с Россией. «Шанхайцы» добиваются дружбы с США, ведь это дает их финансовому блоку хоть какие-то шансы на интернационализацию юаня, а Си Цзиньпин, настойчиво гнет свою линию на союз с Россией и переход на расчеты в юанях и рублях, его дискурс очевидно противоположен либеральному дискурсу о едином долларовом пространстве. Из этого вытекает и позиция Си Цзиньпина на поддержку России в украинском вопросе, и первый визит в Россию после вступления в должность главы КНР, и присутствие на Олимпиаде в Сочи, и совместное с Владимиром Путиным участие в параде на Красной площади в Москве. В то время как «проамериканская» группа в КПК пытается стравить Россию и Китай.
В зараженном монетаризмом либеральных кругах с трудом понимают, что деньги и их культ не играет столь значительную роль в психологии армейских кругов, которым не достанется ровным счетом ничего от банковских игр «шанхайской группы» в МВФ, более того – кризис мировой финансовой системы подвергает доверие к доллару как мировой валюте, поэтому отказ от тесного союза с США для Си Цзиньпина не будет играть роковой роли, в судьбе которого армия имеет куда большее значение. Воздействие же над широкими народными массами больше не определяется органами пропаганды или погрязшим во взятках центральном телевидении Китая – успехи китайской красной пропаганды в интернете – все эффективнее доказывают силу интернет-армии Си Цзиньпина.

Военные Китая: «Если марксизм не решает проблемы, он больше не нужен обществу»

Китайские исследователи марксизма должны найти ответы на современные социальные проблемы, в противном случае политическая и экономическая философия, которая изменила весь мир, утратит свое значение для современного общества – предупредил генерал НОАК Лю Ячжоу (刘亚洲). Об этом сообщает гонконгское информагентство South China Morning Post.
Генерал Лю Ячжоу озвучил свои опасения перед лицом сотни ученых, собравшихся на первый Всемирный конгресс по вопросам марксизма в Пекинском университете в эту субботу. «Неспособность [исследователей] выявлять и решать социальные проблемы...блокировала инновационное развитие марксизма в Китае», - сообщил У Цземин, заместитель политического комиссара в Национальном университете министерства обороны, выступавший от лица Лю.
Лю Ячжоу – генерал-полковник, комиссар Университета министерства обороны, сын известного участника гражданской войны Лю Дэцзянь (刘德健), закончившего службу политкомиссаром управления тыла Ланьчжоуского военного округа. Большая часть карьеры Лю Ячжоу связана с военно-воздушными силами НОАК, в 2009 году он покидает должность замполиткомиссара ВВС НОАК и переходит на должность политкомиссара Университета обороны.
В своем выступлении У подчеркнул, что марксизм стал историческим и научным выбором китайского народа и является ныне действующей идеологией, но при этом необходима его модернизация и расширение теоретической основы, чтобы избежать его маргинализации. «Теорию не просто опровергнуть другой теорией, но она может быть легко разбита о социальные проблемы», - сказал У. «Если теория не решает социальные проблемы, то она больше не нужна обществу».
Исследователи отмечают рост влияния военных на принятие политических решений. Вилли Лам, профессор Китайского университета Гонконга, считает, что Лю Ячжоу, выступивший с завуалированной критикой необходимости марксизма, относится к группе «принцев» в армии, на советы которой опирается Си Цзиньпин. В эту группу входит политкомиссар Общего отдела логистики генерал Лю Юань - сын покойного председателя КНР Лю Шаоци, глава департамента вооружений генерал Чжан Юся - сын покойного генерала Чжан Цзунсюня.
Единственная проблема, для которой марксисты должны найти решение, по словам Лю Вэя, вице-президента Пекинского университета, - вопрос о том, как заставить рыночную экономику работать эффективно, если она находится в собственности государства - в отличие от частной собственности при капитализме. Ответ может определить успех или провал экономических реформ материкового Китая, сказал Лю. Напомним, что с середины сентября правительство объявило о начале масштабной приватизации госсектора страны.
Далее последовали комментарии о том, что председатель КНР Си Цзиньпин воспринял марксизм и традиционные китайские ценности в качестве путеводной звезды идеологии нации при одновременном подавлении либеральных идей Запада, таких как демократия и гражданское общество.
Центральный Комитет Компартии в начале этого года издал директиву с призывом всем университетам материкового Китая стать основой "изучения, исследования, и распространения" марксизма, чтобы убедиться, что китайский социализм напечатан не только в учебниках, но и непосредственно "попадает в умы студентов".
Пекинский Университет планирует проводить Всемирный конгресс по вопросам марксизма на постоянной основе каждые два года, пока здание имени Карла Маркса не будет построено на территории кампуса.
Исследователи отмечают существование группы Пекинского университета в политике Китая, в которую, в частности, входят нынешний премьер Ли Кэцян. Этой группе принадлежит слава "мозгового центра", вырабатывающего экономическую стратегию Китая. Группа входит в состав другой крупной политической силы - "комсомольцев".
Тем не менее, данное мероприятие не впечатлило китайскую общественность, много людей задаются вопросом: "кто сегодня верит в марксизм "? "Муть для [остальной части] мира, но выдержанный ликер для Китая", - цитирует SCMP официальный аккаунт в микроблоге «Вэйбо» регионального полицейского бюро в Бэньси северной провинции Ляонин.
В свою очередь Ху Синдоу, профессор Пекинского технологического института заявил, что марксизм потерял свою привлекательность среди населения, а партия должна представить различные конкурирующие социальные теории для усовершенствования управления. "Было бы нелепо для руководителей думать, что одна теория может стать панацеей от всех социальных бед", - выступил с практически невозможным ранее заявлением Ху. Напомним, что совсем недавно в прессе Китая разгорелась настоящая перепалка о возможности коммунистического будущего для Китая.

Поскольку пиндоколлеги бурно радуются начавшейся идеологической дискуссии в КНР, а, вслед за ними, непременно, начнут радоваться подпиндосники, лучше сразу добавить им лимончика. Чтобы рожа от радости не трескалась:

Некоторые особенности китайской технологии власти.

...Китайскую Народную Республику по традиции продолжают называть социалистической страной, тем более, что подобная квалификация принята во всех официальных документах данной страны. Однако подобная оценка все более вступает в противоречие с социально-экономическими процессами, произошедшими в Китае после решений декабрьского Пленума ЦК КПК 1978 года.
Введение различных форм собственности в народном хозяйстве, отказ от государственной, общественной собственности в деревне, внедрение рыночных отношений, широкое заимствование иностранной техники и технологии, приглашение зарубежных специалистов, создание совместных предприятий и свободных экономических зон, посылка большого количества людей на учебу и стажировку за границу — таковы основные моменты этих изменений. Постепенная замена плановой экономики — рыночной, централизованного распределения продуктов — товарно-денежными отношениями потребовали соответствующей корректировки в теории. На смену учению о закономерностях переходного периода от феодализма или капитализма к социализму пришла концепция «социализма с китайской спецификой», которая по своему концептуальному содержанию принципиально расходится с догматическим марксизмом.
Достаточно упомянуть положение, согласно которому интеллигенция входила в состав рабочего класса. Тем самым фактически отбрасывался тезис о ее подчиненной роли в социальной структуре.
Что же касается политической системы, то здесь не произошло каких-либо принципиальных изменений. Как и до начала экономической реформы ядром, центром этой системы по-прежнему являлась Коммунистическая партия Китая, которая продолжала осуществлять всеобъемлющий контроль над всей общественной жизнью, подчинение членов общества коллективным целям и официальной идеологии. Контроль этот осуществлялся прежде всего путем закрепленного в Конституции страны положения о руководящей роли партии. Партийные решения и до сих пор являются обязательными для любого органа власти — законодательной, исполнительной и судебной, любых учреждений и предприятий, независимо от их ведомственной принадлежности. Исполнение партийных решений контролируется ее полномочными представителями в лице партийных комитетов, присутствующими на любом уровне в обязательном порядке. Они же несут ответственность за подбор кадров.
Секретари парткомов и поныне имеют в Китае большую власть в отличие от аналогичных лиц в бывшем Советском Союзе, ибо они приравниваются по своему рангу в иерархической системе должностей к руководителям учреждений или предприятий.
Например, одинаковым рангом обладают секретарь парткома министерства и министр, секретарь парткома института и его директор, секретарь парткома завода и его директор и так далее. Во многих случаях допускается совмещение должностей, причем не только в отношении предприятий народного хозяйства, высших учебных заведений, но и министерств и даже органов власти. Министр может быть одновременно секретарем парткома министерства, а мэр города — секретарем парткома. О сращивании партийного и государственного аппарата красноречиво свидетельствует такой факт, как оплата всей деятельности партии из государственного бюджета.
Существование в современном Китае подобной системы политической власти объясняется целым рядом причин. Прежде всего традициями политической системы. В Китае практически никогда не существовало демократического общества. В течение многих столетий в стране господствовал императорский строй, который затем сменился тоталитарным режимом буржуазно-феодальных кругов. С приходом к власти коммунистов произошла лишь смена правящего слоя. Что же касается организации системы власти, то она лишь в деталях отличается от гоминьдановской. В течение столетий в традиционном Китае культивировали представления, исходящие из безусловного приоритета коллектива над индивидом, отрицавшие право последнего на автономное существование.
Сознание масс носило общинно-коллективистский характер. Член китайского социума привык чувствовать себя песчинкой в огромном море житейских бурь, поэтому он просто не может представить себя вне дома, семьи, коллектива, общины. Следует также учитывать огромное воздействие на умы миллионов китайцев стереотипов конфуцианства.
Это учение играло значительную роль в формировании всего китайского образа жизни, начиная от социальных институтов и кончая семейными отношениями. Культ конфуцианской традиции, заложенный в эпоху Хань и подновленный при Сунах, стал альфой и омегой всей китайской культуры, основным базисным элементом культурного и соответственно политико-философского наследия. Принципы конфуцианской этико-политической доктрины играли определяющую роль в формировании мировоззрения каждого члена китайского социума — не только интеллигента, но и обычного крестьянина.
Каждый китаец вольно или невольно соразмерял свои поступки и мысли с предписаниями конфуцианства. Поэтому можно говорить о том, что каждый китаец был в известном смысле конфуцианцем.
Принципы этико-политической доктрины конфуцианства, кратко говоря, состояли в следующем: это культ отца и старших в семье, культ семьи и клана, культ чиновников-ученых, оборачивающиеся в конечном счете культом идущей от Неба власти императора, культом старших вообще, приверженностью к консерватизму и традициям. В течение многих столетий китайское общество было обществом патерналистского толка, что легко объясняет систематическое появление тоталитарных режимов. Император, будучи наместником Неба, выступал в роли Отца своих подданных, поэтому неповиновение его установлениям не допускалось и жестоко каралось.
Конфуцианство не могло не оказать своего влияния на формирование мировоззрения первых руководителей Коммунистической партии Китая, ибо все они получили обычное китайское воспитание.
Вторая причина, объясняющая существование в Китае тоталитарного режима, связана с коммунистическими убеждениями китайских лидеров. Их представления о политической системе социализма были почерпнуты не из сочинений Маркса или даже Ленина, а скорее из работ Сталина, которые не только в 1930–1940-е годы, но и позже были достаточно хорошо знакомы партийным кадрам китайской компартии.
Наконец, нельзя не учитывать, что к моменту взятия власти имелся лишь опыт длительной вооруженной борьбы за власть....

http://aftershock.su/?q=node/347093