Системные левые Петербурга: на обочине протеста

http://rabkor.ru/columns/left/2017/05/24/the-left-in-saint-petersburg/

Первая половина 2017 года обернулась для страны небывалыми с 2011-2012 годов протестными акциями. Петербург оказался здесь одним из пионеров (хотя нельзя забывать про протесты в Новосибирске по поводу ЖКХ, начавшиеся еще в конце прошлого года): уже 28 января на Марсовом поле прошла встреча с депутатами местного Законодательного собрания по поводу передачи Исаакиевского собора РПЦ, которая собрала около трех тысяч человек; 12 февраля почти столько же окружили собор символичесим кольцом; 18 марта – согласованный митинг (я уже не упоминаю про 26 марта); 1 мая – согласованное шествие по Невскому; к тому же немногочисленные акции «Открытой России», антиклерикальные митинги несистемных левых и многое другое.

В протестных акциях участвуют так или иначе самые разные политические силы: от анархо-капиталистов и троцкистов до «рожденной в системе» «Справедливой России», однако главные представители системных левых в петербургском парламенте – КПРФ – в массовых акциях протеста замечены не были. Имея богатый опыт общения с системными левыми Петербурга, я хотел бы пролить свет на эту ситуацию.

Сперва стоит рассмотреть наиболее общие теории, касающиеся системной оппозиции в России в целом, и подвергнуть их сомнению, на мой взгляд, в связи с уникальной для Петербурга ситуацией.

Первая гипотеза связана со сделанным В. Гельманом выводом о состоянии российской оппозиции в целом:

«Символическое присутствие в национальном и/или региональных парламентах, слабый мобилизационный потенциал и низкий уровень массовой поддержки демонстрировали глубокий упадок оппозиционной политики. …эти тенденции провоцировали рост непартийной оппозиции, протестные акции которой стали заметным явлением российской политики»(1).

Соглашаясь с основным посылом В. Гельмана, я не могу применить полностью эту теорию к нашему случаю: масштабные акции протеста против передачи собора инициированы именно системной оппозицией, которая имеет некоторое представительство даже на федеральном уровне.

Другой гипотезой может послужить главный упрек несистемных левых системным: наличие тесных связей между оппозицией и власть имущими. Даже если это так (заранее скажу, что с КПРФ в Петербурге уже давно никто не считается, косвенным подтверждением чему может служить иск Комитета по транспорту по поводу шествия в честь прошлой годовщины Октября), то почему М. Резнику, одному из главных организаторов протеста, удается заниматься подобной деятельностью, несмотря на давно раскрытые питерскими журналистами его связи с В. Макаровым, председателем ЗакСа в борьбе против одного из вице-губернаторов.

Как ни странно, существует официальная версия, декларируемая петербургским городским отделением КПРФ и его депутатами в ЗакСе. Дело в том, что один из инициаторов акций – Б. Вишневский – уже давно пытается убедить депутатов в важности принятия закона, который бы запрещал в положительном ключе публично высказываться об И. Сталине, поэтому депутаты от КПРФ не видят себя на одном митинге вместе с Б. Вишневским. Вероятно, Б. Вишневский в данном случае использует метод В. Жириновского: напомнить о себе резонансным законопроектом. Вряд ли в КПРФ этого не понимают, тем более в случае участия КПРФ в этих акциях сотрудничество с Вишневским было бы не самой крупной сделкой с совестью для руководства этой партии (деятельность «Русского Лада» этому подтверждение). Другой аргумент: «Как можно топтаться на костях революционеров на Марсовом поле?!» (именно там проводятся митинги). От комментариев этого кишащего материализмом утверждения я, пожалуй, воздержусь.

Итак, что же могло обесечить столь незавидное положение системных левых в сложившейся ситуации. У меня есть три ключевые гипотезы по этому поводу.

Во-первых, прошедшие выборы в Законодательное собрание проходили для КПРФ в состоянии внутренней агонии, связанной с фактическим межфракционным противостоянием, в которое приходилось вмешиваться самому Рашкину. Это противостояние не столько связано с проблемой передачи собора (точнее, вообще с ним не связано), сколько с честолюбием некоторых секретарей. Главный вопрос состоит в наличии сильного «сталинистского лобби»: вопрос с Исаакием мог бы отвернуть эту часть партии от той фракции, которая бы выступила против передачи собора в силу особой «духовности» системных сталинистов. Самое забавное в этой ситуации то, что обе фракции выступили против передачи. Иными словами осторожность в этом вопросе только ухудшила положении и партии, и ее фракций в Петербурге.

Во-вторых, региональным отделениям очень важно мнение ЦК по этому вопросу. Однако центр давал противоречивые сигналы по причине уже упомянутого мной лобби.

Высказывались лишь те, чья репутация неоспорима в партийных кругах: заявление В. Бортко о том, что собор должен использоваться по прямому назначению, не могло не ввести в ступор петербургских коммунистов.

Но основная моя версия заключается в том, что петербургские коммунисты в силу своей маргинальности как среди системной оппозиции, так и среди левых вообще, упустили нужный момент, причем не один. Предложить свою помощь в организации протеста можно было практически в любой момент, после 28 января терять уже было нечего: КПРФ никогда не собирает в Петербурге больше тысячи человек на митинге, которые в основном посвящены 7-му ноября, 1-му мая или 23-му февраля. Когда была реальная угроза для оппозиционеров запрета их шествия по Невскому, КПРФ могла бы проявить жест доброй воли и предоставить свою колонну для митингующих и пойти под общими знаменами. Однако об этом никто даже не задумывался. Самой оригинальной идеей в этой ситуации было организовать свои митинги протеста против передачи собора РПЦ, которые так и не проводились.

Итак, с уважением относясь к гипотезам о сомнительности системной оппозиции вообще, я не могу применить их к петербургскому случаю начала 2017 года. На петербургских системных левых влияет множество факторов. Среди них особое место занимают мнение Центрального Комитета и близких к нему людей, внутрипартийная борьба и, конечно, «сталинисткое лобби». Но главный фактор – фактор внезапности: неповоротливые под грузом своих проблем системные левые просто не успели отреагировать. После этого им ничего не оставалось, кроме как глупо выглядеть, оставаясь на обочине протеста, скатываясь все дальше в кювет.

Владислав Плышевский

(1) В. Гельман. Политические партии в России: от конкуренции – к иерархии // Полис. Политические исследования. – 2008. – N. 5. – С. 149. ↩

Зюганов призвал КПРФ активизировать протестную деятельность на улице
Москва.
27 мая. INTERFAX.RU — Коммунисты намерены не допустить захвата уличного протеста в России прозападными силами, заявил лидер КПРФ Геннадий Зюганов, представляя отчет Центрального комитета партии на 17-ом отчетно-выборном съезде.
«В повестке дня партии — активизация внепарламентских методов борьбы, мы должны более энергично бороться на улице: организованно, грамотно, профессионально», — сказал он.
Зюганов добавил, что «коммунисты обязаны не допустить захвата массового протеста прозападными силами», а «особое внимание партии и комсомола надо уделить молодежи;
она показала готовность к активным уличным выступлениям".
«Оранжевые» оппозиционеры лишь используют антикоррупционную риторику для возвращения страны к недобрым временам Ельцина и Гайдара", — сказал председатель ЦК КПРФ.
По словам Зюганова, за четыре года проведено более 50 всероссийских акций, при этом «партия постоянно сталкивается с занижением числа участников наших митингов и демонстраций». «Зажимая нас, власть открывает клапан самым разрушительным, фашиствующим силам», — сказал лидер КПРФ.
Он призвал «активизировать борьбу за свободу политической деятельности “на улице”, придать свежее дыхание различным формам протеста».
«С нами будут считаться только при расширении состава участников, — сказал Зюганов. — Темы наших лозунгов должны быть актуальны и конкретны. Нужно “бить в нерв” общественной атмосферы».