Социальные общности и группы

Итак, социология изучает групповое и массовое поведение людей. Но почему именно групповое?
Прежде всего потому, что поведение группы (массы) всегда отличается от поведения отдельных людей, которые эту массу составляют. Масса - это нечто большее, чем сумма личностей эту массу составляющих. Примером, подтверждающим этот социологический закон, может служить такое хорошо вам известное явление как толпа. Все знают, что в толпе человек может запросто натворить таких дел, на которые в иных обстоятельствах ни за что бы не решился. И наоборот - толпа в целом гораздо глупее и импульсивнее, чем отдельный человек: она может впасть в ярость или в панику от событий, которые отдельный человек переносит более-менее спокойно. “Секрет” толпы в том, что она “снимает” с человека груз индивидуальной ответственности (“в толпе не видно” - как в анекдоте), но вместе с тем и массу ограничений, налагаемых индивидуальным рассудком на эмоциональную сферу. То же относится и к иным массам. Но прежде чем о них говорить, остановимся на классификации.
В социологии принято говорить о социальных образованиях, общностях, группах, больших группах и т.д. Что за этими терминами скрывается?
Социальные образования - это массы как-то связанных между собой индивидов, которые:
а) реально существуют
б) доступны наблюдению
в) развиваются по внутренним закономерностям
г) определенным образом реагируют на события.
Социальные образования подразделяются на социальные общности и социальные группы.
Разница между ними состоит в том, что:



Таким образом, несложно заметить что к социальным группам относятся: учебные группы, трудовые коллективы, воинские подразделения, устойчивые территориальные сообщества и т.д. Такие группы интересны микро-социологии: кто в них лидер, кто так себе, чего от них ждать, как на них воздействовать и пр. Зачем их исследуют - понятно.
А вот зачем исследовать социальные общности, у которых ни границ, ни структуры, ни даже определенного времени существования? Чтобы ответить на этот вопрос надо прежде всего выяснить, что к ним относится.
Прежде всего, к этому разряду относится уже упоминавшаяся толпа. Но не только: такой замечательный атрибут социализма как очередь - это тоже общность. Она не имеет четких границ (состав ее постоянно меняется), существует недолго (пока что-то “дают”), и только в ситуации превышения спроса над предложением.
Но в то же время: очередь реально существует, она доступна наблюдению (и скрытому и полевому), она определенным образом реагирует на события (волнуется при и известии, что товар вот-вот кончится) и развивается по внутренним закономерностям. Скажем человек в конце очереди ведет себя как “поборник справедливости” (“больше двух пачек в руки не давать!”), а приближаясь к прилавку превращается в поборника свободной конкуренции (“больше бы спали!”). Но самая интересная общность, которой занимается уже как правило макро-социология - это электорат, т.е. совокупность людей, склонных голосовать за ту или иную партию. Эта масса людей объединена исключительно определенной суммой идей и насколько соответствует критериям общности судите сами. И границ у нее нет, и существует она лишь несколько часов в день выборов и только в ситуации выбора, и структуры у нее нет - но... она же определенным образом реагирует на события и ей можно даже управлять.
Пример тому - выборы президента в 1996 г. Тогда в первом туре 17 июня два главных кандидата Б. Ельцин и Г. Зюганов собрали примерно равное число голосов (36 % и 32 % в пользу Ельцина). А на третье место с 18 % вышел Лебедь.
Победа того или иного кандидата во втором туре 3 июля зависела от того как проголосуют те, кто в 1-ом туре голосовали за Лебедя.
Как тогда обернулись события - известно. Б. Ельцин срочно назначил А. Лебедя на пост секретаря совета безопасности; на следующий день вся страна была обклеена плакатами: “Мы вместе!”, на которых А. Лебедь пожимает руку Б. Ельцину; иных царедворцев (в т. ч. генерала-телохранителя Барсукова) выгнали будто бы по инициативе Лебедя и т. д.
В итоге Б. Ельцин на выборах победил; четыре месяца спустя Лебедя тоже выгнали (о том кто сейчас занимает его “жутко важный” пост едва ли кто знает!) - и А.И. Лебедь превратился сперва в заядлого оппозиционера и обличителя Б. Ельцина, а затем во вполне лояльного Б. Ельцину губернатора Красноярского края.
Но вот в процессе этой метаморфозы (уже не секретарь, но еще не губернатор) А. Лебедь наведывался в Ярославль, где ему на встрече с публикой прислали ехидную записку: “Чего теперь Ельцина ругаете, Вы же ему сами голоса отдали и президентом сделали!”
На это Лебедь ответил: “Голоса - не лапти! Люди голосовали по своей воле, а я поступил так, как считал нужным”.
Так вот: А. Лебедь лгал (и не в первый раз, кстати). Голоса, действительно, не лапти, но побудить людей голосовать так, а не иначе - это и значит “отдать голоса”. А в том, что своим поступком А. Лебедь побудил своих избирателей проголосовать за Б. Ельцина, можно не сомневаться, т.к. его, Лебедя, электорат в первом туре социологи называют “вождиетским”. Люди в этом случае голосуют не за идеи или программы, а за личность - и поступают соответственно подражая ей. Если А. Лебедь поддерживает Ельцина - значит и его избиратель поступит так же.
Так что макро-социология не зря исследует электораты.
Но! Надо иметь ввиду, что электорат существует не сам по себе. Скажем “идейный” электорат коммунистов - это не просто какие-то люди, а люди вполне определенного рода занятий, дохода и пр. И вот тут мы подходим к понятию “большая социальная группа”.
Чаще всего этим термином буржуазная социология обозначает то же самое, что марксисты называют “класс”.
Т. е. большая социальная группа определяется по нескольким критериям одновременно. А именно:
а) по роду занятий (месту в разделении труда);
б) по способу получения дохода;
в) по размеру дохода;
г) по отношению к политической власти;
д) по социальному статусу.
При этом социальный статус является едва ли не самым главным в положении большой социальной группы.
В том, что это именно так и есть легко убедиться на примере персонажей романа А. Дюма “Три мушкетера”.
Там, помнится, встречаются на первых страницах два персонажа – Д`Артаньян и галантерейщик Буонасье.
У Д`Артаньяна всего имущества - 5 экю в кармане, а у Буонасье - каменный дом в Париже. Д`Артаньян - лицо без определенных занятий (и доходов соответственно!), а у Буонасье - устойчивый бизнес и доход. Д`Артаньян с политической властью в напряженных отношениях (дерется с гвардейцами кардинала), а у Буонасье жена при дворе прислуживает (а это тоже кое-что может значить...).
В общем, Буонасье вроде бы по всем статьям превосходит Д`Артаньяна. Но... когда Д`Артаньян соглашается занять комнату в доме Буонасье, то галантерейщик его за это благодарит: “Для меня это честь”.
Спрашивается: почему? Потому что Д`Артаньян - дворянин; а самый плохонький дворянин по социальному статусу выше самого лучшего галантерейщика. Он - “барин”, а галантерейщик - “слуга”.
Соответственно и “честь” разная. Что делает Буонасье, когда Д`Артаньян заводит интрижку с его женой? Решает настучать на него кардиналу. А почему не вызывает на дуэль? Потому что чести много будет галантерейщику на шпагах драться: вот морду ему набить - другое дело...
Но вот через полтора столетия после Ришелье французские галантерейщики посворачивали шеи благородным Д`Артаньянам. Потом были революционные войны, походы Наполеона, потом его падение и в 1814 году в Париже побывали уже русские офицеры-дворяне.
И вот эпизод: некий русский гусар определен на постой к некоему буржуа. Гусар насчет прекрасного пола не дурак - и буржуа вызывает его на дуэль. А гусар его по мордам. Буржуа жалуется союзному коменданту Парижа графу Орлову. Тот вызывает гусара “на ковер” - что ж ты такой-сякой мирное население обижаешь, русскую армию позоришь?
А гусар отвечает: да кабы он просто меня из дома выставил, я бы и слова не сказал. Но ведь он еще и издеваться стал - на дуэль меня, дворянина (!) вызвал! Это бакалейщик-то! Ну я и не сдержался...
Мораль: главный итог Французской революции состоял именно в том, что буржуа не только присвоили себе политические права, но и привыкли к более высокому социальному статусу, как к чему-то естественному.
Но статус - вещь довольно хитрая и не только определяет положение социальной группы, но и саму группу определяет. Вот скажем то же дворянство. Что это такое? Это юридическое оформление принадлежности к классу феодалов-землевладельцев, которое закрепляет его высокий статус господствующего слоя.
Но вот в России с Петра I дворянство было связано с государственной службой. Чиновник определенного ранга получал дворянство сперва личное, а потом наследственное. И вот отец В.И. Ленина И.Н.Ульянов служа на ниве народного просвещения, добрался до уровня, дающего личное дворянство: хотя какой из него феодал...
И наоборот: сословная принадлежность к “низкому, эксплуатируемому” сословию тоже может не совпадать с реальным классовым положением. Известен случай, когда 6 крепостных мужиков выкупились у графа Шереметьева на волю. Оный граф в 40-х годах 19 века крупно проигрался в карты - и собирался уже продавать имение… Но нашлись среди его крепостных ушлые мужики, которые помогли графу выпутаться из затруднительного положения, предоставив вскладчину (в обмен на “вольные”)... 80 тысяч рублей.
Эти крепостные мужики (причем крепостные без кавычек - их и в самом деле можно было и продать, и в карты проиграть, и на конюшне выпороть) на самом деле давно уже стали буржуа-предпринимателями: один вел хлебную торговлю, у другого была мануфактура по изготовлению сбруи и т.д. Но крепостными и юридически бесправными они оставались по-прежнему.
Таким образом, нужно иметь в виду, что “большие социальные группы” - это не обязательно классы в марксистском понимании термина. Это могут быть и сословия, и религиозные общины (например, гугеноты во Франции), и этнические группы (например, корейцы или пуэрториканцы в США), и даже расовые сообщества - те же негры в США.
Главное свойство большой социальной группы (кроме того что она действительно большая и в силу своих размеров может влиять на общество в целом) - в том, что она реально чем-то объединена и действует как нечто целое.
Факторы объединения могут быть разными: и формально-юридическими (как у сословия), и морально-религиозными (как у гугенотов), и антропологическими (как у негров), и социально-культурными ( как у пуэрториканцев).